искусство быть смирным
Бог любит, когда человек нарушает клятву. Это сразу ставит его на место и показывает, чего он стоит.
Во время погребения они стояли особняком, в стороне от друзей и родственников покойного, сбившихся в кучку под сенью черных зонтов. Тут-то Энди и понял, что одно дело вспоминать высокомерие Пиншо, его осанистую походочку эдакого пигмея, возомнившего себя Цезарем, мерзкую застывшую улыбочку, словно у него порез лица, – и другое дело видеть изможденную бледную жену в трауре, держащую за руки двух мальчиков (младший, видимо, ровесник Чарли, оба они совершенно оглоушенные, с отсутствующим выражением лица, точно их накачали успокоительным), прекрасно понимающую (не может не понимать), что все вокруг знают, в каком виде нашли ее мужа, а нашли его на полу, в ее нижнем белье, с отхваченной по локоть правой рукой, напоминавшей отточенный карандаш, и везде кровь – в раковине, на буфете, на шкафчиках «под дерево»...
Во время погребения они стояли особняком, в стороне от друзей и родственников покойного, сбившихся в кучку под сенью черных зонтов. Тут-то Энди и понял, что одно дело вспоминать высокомерие Пиншо, его осанистую походочку эдакого пигмея, возомнившего себя Цезарем, мерзкую застывшую улыбочку, словно у него порез лица, – и другое дело видеть изможденную бледную жену в трауре, держащую за руки двух мальчиков (младший, видимо, ровесник Чарли, оба они совершенно оглоушенные, с отсутствующим выражением лица, точно их накачали успокоительным), прекрасно понимающую (не может не понимать), что все вокруг знают, в каком виде нашли ее мужа, а нашли его на полу, в ее нижнем белье, с отхваченной по локоть правой рукой, напоминавшей отточенный карандаш, и везде кровь – в раковине, на буфете, на шкафчиках «под дерево»...