Иван Пинженин

[Оушен]

от твоих! голубых и бездонных! меня отделяют сотни км,
уральские горы и алкоголизм!
ради твоих, голубых и бездонных,
стрелялись, сдавали бутылки и города,
на орала ковали мечи тоннами -
то есть всё как всегда.
твоим глазам, голубым и бездонным,
видевшим многое:
кротость и тигра,
котлеты и ландыши,
портвейн и изящество -
хочется плакать,
но ты улыбаешься.
дура.
есть в этом что-то щемящее.

]в моём магазине думают, что я только пью, курю и жарю яичницу.
так и есть - я только жарю яичницу, курю и пью.
но скоро это закончится,
и для этого есть июнь
и охапка моих одиночеств.
в моём магазине все знают, что я не один,
что у меня есть толстый телёнок Митя.
если б не ты, я послал бы весь Питер,
всю Москву, весь Урал и весь Крым.
в моём магазине все в курсе, что я демонтажник и клоун,
точнее сказать, клоун и демонтажник.
и бокал моей жизни пускай будет полон,
пока совесть не стала продажной.

отчудите поэтам лето –
зиму раздайте прохожим.
мы едем на Невский –
подайте карету!
пить водку и бить ваши рожи.
дайте махито с сигарой,
женщин кубинских и рому.
сердце поэта сгорает.
сгорит – закатаете в роллы.
дайте друзей понадёжней,
кольт или две арматуры.
плюют не в стихи, а в рожу
иногда прямо в сердце.
дуры.

кайся, кайся, моя Магдалина.
этот город давно уже верит
слезам и соплям
и таким вот, как я, мой друг ,
кретинам,
оставляющим дом
ради света реклам.
пой же, пой мне, моя Лорелея!
мой фрегат на мели,
и нам незачем плыть,
я без бури страстей
третий вечер херею.
как же смогли мы так быстро
остыть.
так веди же меня, моя Греттель!
нам достаточно хлеба
и голуби сыты.
если хочешь, мы просто забудем
про лето.
если хочешь — напомню,
и мы будем квиты.

@темы: Пинженин